У нас в студенческие годы была как-то раз после практики экспедиция для желающих, где мы помогали археологам. Копали дёрн, и за это обещали какие-то символические деньги выдать по завершении. В остальном прекрасно проводили время. Ну и в этом лагере порядки были достаточно вольные. Можно было (с разрешения начальства) сгонять в соседнее село. И купить там какие-нибудь изделия местной ликёро-водочной индустрии. И побухать. Естественно, не палясь, а тихо-мирно вечером в палатке. Ну и однажды водяры не было, и мы (так как ехать в село была наша очередь - моя и еще двух ребят с моей учебной группы, которых я подбил ехать) купили, недолго думая, что-то пять или шесть бутылок "Анапы" и "33". Общажная привычка пить говняный портвейн, ну вы поняли, хорошо ещё, что "Три топора" не купили. Ну по приезде народ был слегонца разочарован, но нашлись и на портягу желающие. Особенно среди девушек. И я уж не помню, в чьей палатке мы пили портягу и дулись в карты. По-моему, это была палатка профессора-археолога, который с нами запросто бухал без всяких интеллигентских комплексов. А плохой портвейн, как известно, имеет свойство расстраивать желудок, причем очень сильно. И осознание этого пришло слишком поздно. В общем, я потом вышел пройтись с двумя тнями, которые были уже сильно под градусом, потому что смешали два портвейна (я тоже смешал, но держался вроде молодцом) - и решили пройтись до нашей палатки,в которой еще никого не было. Ну я решил воспользоваться случаем и потрахаться как минимум с одной из этих тней, даже резинок пачка наготове лежала где-то там. Сначала мы пели под гитару говнарские песни, потом втроем гадали на книге (задаешь вопрос и говоришь номер страницы и с какой строчки читать, открываешь и читаешь - и это и есть ответ на вопрос) и ржали, как кастрированные кони. Потом одна из них, как раз та, что пострашнее, сказала, что ей плохо, и надолго ушла заблёвывать окрестности, так что я решил действовать относительно второй. А вторая была очень няшная лоль-второкурсница, к которой я уже давно хотел подкатить и даже сам не ожидал, что она соберется ехать в эту экспедицию. В общем, мы там немного поняшились, поцеловались, и всё кончилось бы клёвым перепихоном, если бы она не потеряла равновесие и не упала попой на пол. При этом она издала мощный трескучий пердёж. Видать, портвейн подействовал. Я, естественно, сделал вид, что ничего не слышал, сразу стал помогать ей подняться, но она как-то сразу побледнела у нее губы затряслись, и она выбежала из палатки и побежала в сторону женской половины лагеря, по пути рыдая. Еще, когда я ее поднимал с пола, мне показалось, что от нее сразу потянуло говном, когда я ее поднимал - наверное, она обосралась. Проклятая смесь портвейнов. Но, правда, на следующее утро после этого всего она держалась хорошо и делала вид, что всё нормально (да и я тоже), но у меня так и не получилось с ней встречаться, хотя она мне нравилась всё равно, даже после того, как обпукалась и обкакалась. Такие дела.
Еще там через несколько дней тот профессор подрался с одним студентом-быдларём с нашего факультета (со старших курсов, который с нами затесался) и фингал ему поставил - естественно, тоже по пьяной лавочке. Но это уже другая история.